Сон в летнюю ночь для идеальной пары. Роман - Лилия Максимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Витя! Скажи, ты тоже так считаешь? – Гордеев непонимающе уставился на нее, и Лиза протянула ему комок бумаги. – Ты знаешь, что здесь написано?
– Ох, и кто только этого не знает? – театрально закатила глаза Белянская, вокруг засмеялись.
Скомканный лист мало интересовал Виктора, при чем здесь какая-то бумажка? Лиза явно не выглядела скучающей без него, скорее – разгневанной, и с чего это она решила, что имеет право кричать на него при всем классе?
– Я представления не имею, о чем ты, – как можно холоднее отозвался он, стараясь выдержать роль хозяина положения до конца. – Но сегодня я буду сидеть за этой партой.
– Как раз сегодня ты должен быть рядом со мной! – с нажимом произнесла Лучинская.
Ну, как же втолковать ему? «Мне плохо! Плохо! Витя!!!»
От слова должен Виктора передернуло. Он был твердо намерен показать мужской характер, а она давила на него… почти, как мама! И Гордеев решил избавиться от места под каблуком раз и навсегда.
– Я никому ничего не должен! – с расстановкой отчеканил он и, поднявшись из-за парты, вышел из класса.
– Вот так-то! – выплюнул Золотов, не скрывая ликования, Снежана захлопала в ладоши.
Фраза, брошенная Гордеевым, разбилась на тысячу ледяных осколков, которые колючим ковром рассыпались по полу, и Лиза почувствовала, что каждый шаг причиняет ей боль. Словно в тумане, она добрела до своей парты и посмотрела на ту ее половину, где больше не было Виктора.
В руке все еще была зажата записка. «Что с ней делать? Порвать? Выкинуть?» – тупо подумала Лиза, как будто это сейчас было важнее всего.
Кто-то тронул ее за локоть. Тимур. А ему-то что?
– Лиза, я хочу, чтоб ты знала: я и Варя этого не писали.
Лучинская кивнула, и ее взгляд непроизвольно метнулся к двери, за которой исчез Гордеев.
– Он тоже так не думает! – спокойно, но очень уверенно проговорил Тимур и взял из ее помертвевших пальцев бумажный комочек. – Дай мне это. Хочу прочистить кое-кому мозги!
Фролов ушел, и Лиза в изнеможении опустилась на свое место. Голова кружится, слабость… точно неделю болела! Перекошенное от страдания Сашкино лицо.
– Я останусь с тобой, ладно? – присел он рядом с ней.
Соглашаясь, Лиза прикрыла глаза.
– Пожалуйста, ничего не говори, – еле слышно попросила она, даже не почувствовав, как Сашка взял ее за руку.
«Хочу домой, к маме!»
Записка над зажигалкой Тимура сгорела довольно быстро, как будто ее и не было. Конечно, перед тем, как спалить, он сунул ее под нос Гордееву, и слова: «Ты что, Витька, совсем охренел?» были самыми ласковыми в его полутораминутной гневной отповеди.
Вот бы и вправду не было этого утра! Как же подло, должно быть, он выглядел! И Лиза теперь считает, что он предал ее! Предатель! Виктор скривился, как от режущей сердечной боли:
– Черт! Да я же не думал, что…
– Иди ты… к ней, придурок! Думать потом будешь! – И темные глаза Тимура по-взрослому сверкнули недобрым. – Это же надо: шлюха! Да если они твою недотрогу Лучинскую так клевать начали, то мою Варю… Все, Гордеев, вали! Сейчас перемена закончится, эта карга Эрастовна припрется у нас литературу вести. Попробую ее задержать, но долго не обещаю…
Фролов практически впихнул его в класс, и Виктор сразу же увидел Лизу. Потерянная, разбитая, глаза прикрыты рукой… Жалость от того, что он сделал ей больно, чувство вины – и его так сильно потянуло к ней, что он чуть не закричал на весь класс: «Лиза, прости меня!» Потом Гордеев заметил, что вторая ее рука спряталась в ладонях Задорина, и это заставило его притормозить.
Золотов покачал головой с приторным сочувствием.
– Убедился? Я же говорил, что Лучинскую есть кому утешить! Не прошло и полгода… – Все получилось как по нотам, и Артем даже прицокнул языком. – Жаль, конечно, что я не поспорил с тобой на деньги… Но и давиться своими словами, как видишь, мне тоже не придется!
– Захлопнись, а то слюной подавишься! – без выражения посоветовал ему Виктор и прошел мимо него, к Лизе.
Ну и что, что там Задорин! К черту его, к черту всех!
– Лиза, нам надо поговорить. – Она подняла на него глаза, усталые и больные, и Гордеев снова себя возненавидел. – Я понятия не имел про записку, а все остальное…
– Не смей даже приближаться к ней! – Сашка встал ему навстречу и, заслонив от него Лизу, сжал кулаки. – Гордеев! Я терпел тебя, пока ты ее не обижал, но сейчас…
Этот «друг» давно мешал ему, да кто он вообще такой?
– Лиза…
– Я что, неясно выразился?
– Да пошел ты, Задорин…
Сашка ударил соперника сразу же, не раздумывая…
Лиза плохо помнила разбирательства по случаю драки. Кабинет директора едва вмещал всех приглашенных: Лучинскую, Задорина и Гордеева с мамами, классную руководительницу и саму Власту Эрастовну. После начала разговора парни снова чуть не подрались, поэтому были отправлены за дверь под опеку Евгении Юрьевны. Несмотря на то, что в помещении стало свободнее, Лизе было отвратительно душно. Ее бросало то в жар, то в холод, и трясло так, что стучали зубы! Еще вчера она считала, что мир вращается ради Елизаветы Лучинской, что не может быть на земле человека счастливее нее, а теперь все превратилось в полуобморочный кошмар.
Власта Эрастовна и мама Виктора в чем-то обвиняли ее, не слишком-то стесняясь в выражениях, мама и тетя Тоня Задорина защищали, как две разъяренные тигрицы – своего детеныша, коим она, в принципе, и являлась… Странно как: все что-то кричат, а она, Лиза – словно в тумане.
– Распущенная девчонка…
«Это я, что ли?»
– В школе следует вести себя прилично…
«Прилично – это как? Не бить лампочки? Хорошо учиться? Или не целоваться?»
– Окрутить Витю хотела…
«Ну, это уж совсем смешно! Можно подумать, я ему руки заламывала, чтобы он меня…»
Вдруг кабинет и вовсе поплыл в сторону окна.
– Боже мой, Лиза! – Это мама.
– Господи! Да она сейчас в обморок упадет! – Это мама Виктора. – Она у вас, часом, не беременна?
«С чего бы это?»
Ольга Михайловна бросила быстрый озабоченный взгляд на Лизу, та отрицательно мотнула головой, и у мамы отлегло от сердца. Прикосновение ладони ко лбу дочери.
– Лиза, да ты вся горишь! Все, балаган закрывается! – приняла волевое решение Ольга Михайловна. – Если мы захотим перейти в другую школу – я приду за документами.
Сначала участковая врач проявила все признаки недовольства: девочка-то уже большая, могла и сама на прием в поликлинику прийти! Зачем на дом вызывали? Понедельник, и так работы много. Потом измерили температуру: 39,9… Взгляд доктора потеплел. Случается… Где это вы так, в начале-то сентября? Грипп обычно позже зверствовать начинает! Ах, ну, да… целый час в море… уже не лето… понятно, перекупалась. Да, детей все время контролировать надо… Точно, это не важно, что уже шестнадцать лет! Жаропонижающее, витамины… Ну, до свидания, укрепляйте иммунитет!
Мама проводила врача и вернулась к Лизе, которая лежала на диване в гостиной.
– Доченька, мне нужно сбегать на работу. Я только туда и обратно. Справишься?
Лиза улыбнулась горячими губами.
– Я же не маленькая!
– Конечно, маленькая, вон сколько людей переполошила!
Ольга Михайловна поправила укрывавший Лизу клетчатый плед и поцеловала ее в лоб. Бедная ты моя девочка! Первая любовь – и тут такое… Хотя… кто знает, может, оно и к лучшему? Такую свекровь, как эта мегера Гордеева, не приведи, Господи!
– Я Катю и Аню в музыкальную школу провожу, вернутся они сами, часа через два. А ты поспи, пока никто не мешает.
Лиза съехала вниз по подушке и послушно прикрыла глаза. Мамины шаги по квартире, приглушенные голоса сестер, осторожно щелкнул замок. Сна не получилось: где-то через полчаса раздался звонок в дверь, и Лиза, недовольно вздыхая, отправилась открывать. У девчонок, что ли, занятия отменили? И почему они все время забывают ключи? По давно привитой мамой привычке Лиза посмотрела в глазок: это не сестры!
Упрямый подбородок, нос с горбинкой, белые хризантемы в руках… Витя. Открывать? Или нет? В субботу им поговорить так и не дали, вчера она вообще плохо помнила, сегодня не пришла в школу, вот он и… Мириться пришел? Лиза прислушалась к себе: а ей мириться хочется? Хочется! Сейчас они, как обычно, поорут друг на друга, потом очередь дойдет до поцелуев… Точно хочется! Но пока… пока она еще очень сильно на него обижена.
Лиза покосилась на зеркало: как она выглядит? Мама учила приводить себя в порядок. Растрепанные волосы, горящие от жара щеки, домашний халатик… А-а, сойдет! Ведь она же сердита на него, пусть это будет маленькая месть.
– Привет.
– Здравствуй, Витя, – очень сдержано проговорила она.
Белые хризантемы перешли из его рук в ее. Лиза оглянулась и поставила их в пустую вазу прямо в прихожей. Не будет она с этими цветами цацкаться!
